Поток машин снова замер перед светофором. Данилов откинулся на спинку сиденья. Во-первых, нервничать бесполезно. Во-вторых, решения проблем часто приходили ему в голову именно за рулём. Он любил это время одиночества и сосредоточенности, когда ничто и никто не мешает, не отвлекает от раздумий.
В кармане пиджака проснулся телефон. Ника.
— Да, мамочка, что случилось? — ответил он.
Его жена была на девятом месяце беременности, поэтому он так её называл.
— Сколько раз говорила, не называй меня так. Я чувствую себя возрастной тёткой, — капризно сказала Ника, растягивая манерно слова.
Данилов тут же представил обиженно надутые губы жены, и без того раздутые филлерами.
— Ты скоро? – пропела трубка.
— Уже еду, час пик, пробки.
— Ты не мог бы зайти в магазин? Апельсинов захотелось очень. Только кисло-сладких купи.
— Конечно, дорогая. Больше ничего не надо?
— Купи апельсинов и приезжай. Я скучаю, – протянула жена и отключилась.
Эта её привычка растягивать слова его ужасно бесила. А раньше он считал это даже милым. Но она носила его ребёнка, и он готов был простить ей многое, да что там – всё.
Данилов убрал телефон в карман. В этот момент поток машин тронулся с места. Вскоре пробка рассосалась. Крупные магазины остались позади. Эх, если бы чуть пораньше позвонила.
Впереди уже виднелись верхние этажи высоток, в одной из которых его ждала Ника. Данилов свернул с главной дороги в проулок и поехал медленнее, чтобы не пропустить магазин.
В продуктовые магазины он ходил редко, вернее сказать, не помнил, когда последний раз заходил. Этим занималась Ника, а когда она забеременела и мучилась токсикозом, он нанял домработницу, пенсионерку Марию, которая жила в этом же доме на первом этаже.
Она и сказала, что рядом с домом есть маленький магазинчик с самым необходимым набором продуктов и химии для уборки. Данилов, наконец, увидел два больших освещённых окна, припарковал машину напротив.
Магазинчик маленький, узкий и длинный. Данилов прошёл мимо полок с крупами и макаронами и увидел прилавок с овощами. Оранжевые апельсины сразу бросились в глаза. Он взял один, подержал в руках, поднёс к носу. От апельсина шёл еле уловимый цитрусовый запах.
В детстве почему-то этот запах казался ярче, сильнее, ароматнее. Вспомнил, как мама чистила ему апельсин, когда он болел. От нетерпения и запаха маленький Миша сглатывал слюну. После апельсина температура сразу упала. С тех пор Данилов свято верил в их лечебную силу. Как раньше не догадался купить Нике.
Данилов оторвал прозрачный тонкий пакет от рулона и положил в него апельсин. Может ещё взять? Подошла молоденькая девушка и начала выбирать яблоки.
— Совсем не умею выбирать апельсины. Какие из них кислые, какие сладкие, — вслух размышлял он.
Девушка повернула к нему голову, и Данилов увидел зелёные глаза, даже рассмотрел золотистые крапинки на радужке. Пухлые губы улыбались, из заколки выбилось несколько прядей русых волос.
— Сейчас не время апельсинов, там, где они растут – зима. Это старые запасы, скорее всего не очень сочные. Возьмите лучше яблоки, они хотя бы свежие. Лучше зелёные. От них не бывает аллергии, – сказала девушка.
— А откуда вы все это знаете? Вы врач? – насмешливо спросил Данилов.
— Я педиатр, правда, только что окончила институт. Вы покупаете ребёнку апельсины?
— Нет, жене, она ждёт ребёнка. А беременным можно апельсины? – недоверчиво спросил он. Слишком девушка казалась молоденькой, чтобы быть врачом.
— Если очень хочется, то можно. Только немного, чтобы не навредить ребёнку. А то у новорожденного можетт возникнуть аллергия. – Девушка набрала пакет яблок и пошла к кассе.
Данилов проводил её заинтересованным взглядом, оценив хрупкую стройную фигуру в обтягивающих джинсах и клетчатой распахнутой рубашке на выпуск, из-под которой виднелась футболка с какой-то надписью. «Если врач, то очень милый», — подумал Данилов.
Он спохватился, положил в пакет ещё два апельсина и поспешил к кассе. Девушка уже пробила яблоки и убирала в карман джинсов карточку. Она заметила его и улыбнулась.
Данилов провожал её взглядом, пока она шла к выходу.
— Вы пробивать будете? – услышал он голос кассира.
— Да. – Данилов положил на ленту пакет с апельсинами, а сам снова с тоской посмотрел вслед уходящей девушке.
Когда он вышел из магазина, её уже и след простыл. Данилов с сожалением сел в машину и свернул в свой двор.
Дома он вымыл на кухне один апельсин и с ним зашёл в спальню. Ника в картинной позе полулежала на кровати среди подушек. Раньше он восхищенно бы бросился к ней и расцеловал. Но сегодня он сдержанно присел на край кровати и протянул оранжевый плод.
— Ешь, мамочка.
— Сколько раз говорила, не называй меня так! — сердито сказала Ника и отвернулась к окну.
— Ты уже не хочешь апельсин? Что принести? – Данилов старался не показать раздражения.
Ника взяла апельсин и снова отвернулась.
— Ты так и лежала целый день? Ты же беременная, а не больная. Гулять нужно, воздухом дышать, — произнёс он устало.
— Что за тон? У тебя на работе проблемы? — вспыхнула Ника, кольнув его сердитым взглядом.
— Извини, я устал. — Данилов встал и вышел из спальни.
На кухне он поднял крышку над сковородкой. Гуляш, приготовленный Марией, давно остыл, но разогревать было лень. Он взял ложку и стал есть мясо прямо из сковороды.
— А положить в тарелку? – раздался сзади голос Ники.
— Иди, ложись, — бросил Данилов, не оглянувшись на жену.
— Прости меня, — дрогнувшим голосом сказала Ника и прижалась к нему животом, обхватила его грудь руками.
Раздражение вмиг улеглось. Данилов отложил ложку, развернулся и обнял жену.
— Как наш малыш? Не хулиганил? – Данилов проводил жену в спальню и прилёг рядом, положив руку на её круглый живот.
— Спит. А днём пинался сильно. – Снова в голосе Ники послышались капризные нотки. — Я так устала, скорее бы родить. Поясница разламывается, дышать тяжело…
— Потерпи, совсем немного осталось, — целуяеё живот, сказал Данилов.
— Я боюсь. Мне кажется, со мной или с ребёнком что-то случится во время родов.
— Перестань. Ты молодая, здоровая, всё будет хорошо. Все рожают, и ты родишь.
— Может, всё-таки кесарево сделаем? – осторожно спросила Ника.
— Мы же обсуждали это. Врач сказал, что у тебя нет к нему никаких показаний. Дети, рожденные естественным способом, более сильные, — учительским тоном начал объяснять Данилов, словно неразумному ученику, который не может усвоить урок.
Ника отвернулась от него и накрылась покрывалом. А Данилов лежал на спине, глядя в потолок, и вспоминал зелёные глаза с золотистыми крапинками.
Через две недели Ника позвонила на работу и сказала, что едет в роддом. Он тут же бросился к ней.
— У неё были ложные схватки. Она полежит до родов у нас, мы понаблюдаем за ней. Всё хорошо, нет причин для волнений, — успокоил его доктор.
А через два дня у Данилова родился сын. Ника всё же обманула его. Она заплатила доктору, и он сделал ей кесарево сечение. Данилов хотел устроить скандал, но увидев спящего в кювезе малыша, передумал. Сердце затопила такая нежность, которой он никогда ни к кому в жизни не испытывал. Налюбовавшись вдоволь на ребёнка, он подошёл к лежащей накровати жене и поцеловал.
Когда Ника с сыном вернулись домой, их ждала модная кроватка, гора игрушек и стопка одежды. В коридоре стояла новая навороченная коляска. Молока в накаченной груди Ники не было. От смеси кожа малыша покрылась красными пятнами. Данилов вызвал на дом врача.
С удивлением он увидел пред собой ту самую девушку, которая рассказывала ему про апельсины. Она надела халат и маску, тщательно вымыла руки и только после этого подошла к кроватке.
— Ты кого вызвал? Она же сама ещё ребенок, – набросилась Ника на мужа, войдя в комнату.
От её громкого голоса Филипп проснулся и заплакал. Девушка достала ребёнка из кроватки. На её руках ребёнок сразу успокоился. Она осмотрела Филиппа, обстоятельно рассказала, какую смесь купить, как ухаживать за пуповиной.
Данилов внимательно слушал, расстроившись, что девушка его не узнала.
Пятна на коже вскоре прошли, но Филипп оставался беспокойным и часто плакал.
Ника настояла на вызове педиатра из платной поликлиники, но тот ничего плохого не нашёл, сказал, что дети чувствуют нервозность родителей, им с женой нужно просто успокоиться…
Однажды, войдя в подъезд, он увидел Марию. Она поджидала его в дверях своей квартиры.
— Михаил, зайдите ко мне, мне нужно с вами поговорить. Не моё дело, я долго не решалась сказать вам… — Мария замялась. — Ника уходит, оставляя ребёнка на меня. Её целыми днями нет дома. А мне нужно убирать, готовить, в магазин ходить. Я не могу сидеть ещё и с ребёнком. Возьмите няню.
— Как уходит? – слова Марии привели Данилова в смятение.
Обычно, когда он приходил с работы, Марии уже не было, а Ника с усталым видом жаловалась, что валится с ног… Вот, значит, как она устаёт, по салонам и магазинам бегает вместо того, чтобы нянчить своего собственного сына. А он-то ещё удивлялся, как она быстро вернула упругость тела.
— Почему раньше не сказали? – спросил он.
— Так… — Мария растеряно заморгала глазами. — Простите, я думала, наладится всё. Потом, Ника просила не говорить вам, деньги мне платила. Но я не могу, я всё-таки пожилой человек. Уволиться хочу.
— Я всё понял. Разберусь. Спасибо, что сказали.
Дома он сразу пошёл в спальню. Филипп спал в своей кроватке, а Ника сидела с телефоном. Он грубо поднял её за руку с кровати и повёл на кухню.
— Больно же! – вырывалась Ника.
— Почему ты оставляешь ребёнка на Марию? Куда ты уходишь? – начал он, от злости стиснув руку жены ещё сильнее.
— Наябедничала всё-таки. Подумаешь, вышла проветриваться, — сказала Ника.
Данилов почувствовал запах алкоголя.
— Ты выпила? Тебя нельзя оставлять с ребёнком. Ты же уронить его можешь, — Данилов еле сдерживал бешенство.
— Да, выпила. Ты хотел ребёнка? Ты его получил. Я не могу сидеть в четырёх стенах вечно. Я устала…
Данилов вдруг заметил и идеально уложенные волосы жены, и накачанную силиконом грудь в распахнутом халате, тронутую загаром солярия. Как он раньше не замечал всего этого? Он замахнулся, но не ударил, хоть очень хотелось. Отшвырнул её руку и отвернулся.
Сейчас он ничего не чувствовал к ней, только злость и раздражение. Когда они стали чужими? Оказывается, он совсем не знает свойю жену. Спать он лёг на диване в гостиной. Утром ушёл на работу, не попрощавшись. А вечером его встретила взволнованная Мария.
— Ники нет? – спросил Данилов.
— Вот, она оставила. — Мария протянула ему записку.
— Я пришла, её уже не было, а Филипп в кроватке плакал. Вещи она тоже забрала. Сердца у неё нет, извините меня.
— Хорошо, Мария. Спасибо. Я попрошу вас завтра посидеть с ребёнком ещё раз. Готовить не надо. А я поищу няню.
Он равнодушно посмотрел на пустые вешалки в шкафу в спальне. Со стола перед зеркалом исчезла шкатулка с драгоценностями.
«Я ухожу. Не ищи меня». Данилов снова перечитал записку, скомкал и отшвырнул её в угол.
Он вспомнил, как познакомился с Никой, как ему завидовали друзья, как на неё все оборачивались, стоило им вместе появиться на людях. Куда всё делось? Она оказалась расчётливой эгоисткой. Она не смогла полюбить ребёнка, вряд ли любила и его. Как же он ошибся в ней…
Всю ночь Данилов не спал. Не привыкший к его рукам Филипп захлёбывался плачем. Когда утром пришла Мария, Данилов спал в одежде поверх покрывала на кровати. Рядом лежал выпутавшийся из одеяльца Филипп и болтал в воздухе ножками.
Вместо работы, Данилов обзванивал агентства в поисках няни, придирчиво выбирал. Остановился на полной Оксане, молодой женщине деревенского вида. «В такой груди, наверное, много молока было», — глядя на неё, подумал Данилов.
Всё утряслось. Филипп снова стал спокойным, Мария готовила и следила за порядком в квартире.
Когда Филиппу исполнилось три месяца, их пригласили в поликлинику на плановый осмотр. Данилов поехал вместе с няней.
— Один из родителей останьтесь, а другой пусть подождёт в коридоре, — сказала уже знакомая молоденькая доктор.
Данилов выпроводил в коридор Оксану. Поймав удивлённый взгляд педиатра, он объяснил, что это не мама, а няня.
— Положите ребёнка на пеленальник и разденьте, — попросила доктор.
Заметив, как осторожно и неуклюже он обращается с ребёнком, она подошла и оттеснила его от пеленальника.
— Давайте, лучше я.
Она ловко раздела Филиппа, осмотрела, послушала, взвесила. Филипп кряхтел, но молчал.
— Как вы ловко с ним. У вас, наверное, опыт есть, свои дети, — заметил он.
Она снова одела Филиппа и отдала ему.
— Всё хорошо. Мальчик здоровый. Вот направление на прививку…. Данилов напряжённо слушал, старался запомнить.
— Я всё написала, — глаза доктора улыбались, в них вспыхивали золотистые крапинки. – А мама где?
— Сбежала, — сказал Данилов.
Под кожей на скулах волной прокатились валики.
— Вот ещё список, каких специалистов вам нужно пройти. Не затягивайте. Позовите следующего.
Данилов нехотя покинул кабинет. То, что она работает на его участке, он счёл знаком судьбы. Где же она была раньше? Но раньше он вряд ли заметил бы её. Раньше ему нравились такие, как Ника… Данилов размышлял за рулём, Филипп спал на руках Оксаны на заднем сиденье.
Через два месяца у Филиппа поднялась температура. Няня позвонила ему на работу. Он тут же всё бросил и поехал домой, по дороге вызвал на дом врача.
Она пришла, когда он уже потерял надежду, собирался звонить в поликлинику и жаловаться. Уставший и оглохший от крика Филиппа, Данилов уже лез на стенку.
— Наконец-то, — сказал он, открыв двверь.
— Извините, я тут живу рядом, ваш вызов оставила напоследок. Вы не одни на участке, — объяснила девушка.
— Зубки у него режутся, — вынесла она вердикт после осмотра ребёнка.
— Не рано? — с сомнением спросил Данилов.
— У всех по-разному бывает. Это нормально. У вас зубы болели когда-нибудь? Вот и ему больно, он плачет, сказать же не может. Я написала, что ему давать при температуре. Купите резиновое кольцо в аптеке, чтобы десна чесал. Скорее зубки прорежутся. Я завтра зайду. – Она сняла маску.
Сейчас она не выглядела такой же молоденькой, как тогда, в магазине. Наверное, от усталости. На следующий день Филипп стал спокойнее. Няня вечером сказала, что приходила доктор.
Данилов расстроился, что не застал её. Через несколько дней она зашла ещё раз.
— Вы не узнали меня? Мы ведь с вами виделись, — решился признаться он.
— Конечно, вы приходили с сыном в поликлинику.
— Да нет, раньше. Я покупал в магазине апельсины…
Она внимательно посмотрела на него.
— Может быть, – улыбнулась совсем как тогда.
— Посидите, пожалуйста, со мной, — набравшись смелости, попросил Данилов.
Люба, так звали доктора, внимательно посмотрела ему в глаза.
— Хорошо. Недолго.
Они разговаривали, пили чай, Филипп лежал в кроватке и пускал пузыри, словно чувствовал, что сейчас решается судьба его папы. А Данилов давно не чувствовал себя таким счастливым и спокойным.
Филипп заснул, в окна кухни заглядывала ночь.
— Ой, уже поздно, — спохватилась Люба.
— Простите, задержал вас. Вы мне очень нравитесь, Люба. Понравились ещё тогда, когда рассказывали, про апельсины.
— Шутите? – смутилась девушка.
Без халата и шапочки она была просто девушкой.
— Нет, я серьёзен, как никогда. У меня сын, я не могу пригласить тебя в кино, в ресторан. Я не тороплю тебя. Но каждый вечер я буду ждать. Понимаю, я старше, у меня сын… Я пойму, если ты не придёшь. Но я буду ждать, — повторил Данилов, глядя с надеждой на Любу.
И он ждал. Каждый вечер. Прислушивался к шагам за дверью, к стуку дверей лифта. Стоял подолгу у окна и пытался угадать, какое окно её. А может, она тоже сейчас стоит у окна?
Прошла неделя.
— Не придёт она. Зачем мы ей? Что думаешь? — спросил он сына, стоя с ним у окна.
— Агу, — ответил Филипп и улыбнулся.
— Ты думаешь, она придёт? Ну что ж, подождём. А сейчас мыться и спать.
Данилов не успел набрать воду в ванну, когда раздался звонок. Сердце подпрыгнуло радостно. Пришла!
Он развёлся с женой, получив от неё отказ от ребёнка.
Через полтора года у Данилова родилась дочка…
Настоящая любовь простая, без филлеров и прикрас, понимающая и прощающая. Она откликается на зов одинокого любящего сердца и никогда не предаст, не бросит.
«Я мечтал и верил. Планировал и действовал. И у меня получилось. Вот так все просто. Слушайте свое сердце. Оно знает больше, чем вы думаете. Доверьтесь ему и делайте то, от чего у вас в душе «дзинькает»
Сергей Ястребов «Бочонок Мёда для Сердца. Истории, от которых хочется жить, любить и верить»